Всего одиннадцать! или Шуры-муры в пятом «Д» - Страница 14

– Ангелина, это ты? – кричит с кухни мама.

– Да, – отвечаю я, а сама ищу кнопку, чтобы выключить смартфон. Я боюсь, что он зазвонит.

– Почему ты так поздно?

– Нас задержали. Шестой урок был. Природоведение.

– Я уже два раза обед разогревала, – сообщает мама. – Мой руки и переодевайся.

Я злорадно усмехаюсь. Так вам и надо. Не отнимали бы у меня телефон – знали бы, когда обед разогревать. Кнопка наконец находится, чужой мобильник издает мелодичное пиликанье и гаснет. Я оглядываюсь по сторонам, куда бы его сунуть. В школьной форме очень маленький карман – не карман, а одно название. В рюкзак нельзя, мама обязательно туда полезет за дневником. Может, в обувь? Но у меня же не сапоги, а маленькие открытые туфли. А если в куртку на вешалке?

Пока я раздумываю, мама выходит в коридор и, конечно, замечает смартфон в моих руках. Его невозможно не заметить, он слишком большой и красивый.

– Что это? Откуда это у тебя? – требовательно спрашивает мама.

Можно сказать, что телефон мне дала подруга, на время. Но когда мама вот так давит на меня, я перестаю соображать.

– Нашла, – выдавливаю я через силу.

– Где нашла?

– В парке.

– Где именно?

– На лавке.

– На какой лавке?

– Не помню уже…

Это натуральный допрос. Мама смотрит пристально и с подозрением. Как будто она точно знает, что я преступница и воровка. Что я вытащила телефон из чьей-то сумки.

– Пойди и положи туда, где взяла, – выносит мама свой приговор.

– Но его там украдут! – с отчаянием говорю я. Мне так жалко, что смартфон подберет другой счастливчик. Мама задумывается.

– Надо посмотреть ближайшие вызовы и позвонить, – говорит она. – И сказать, чтобы хозяин телефона связался с нами.

Я даже не спрашиваю, почему не могу оставить смартфон, если я его честно нашла. Мама скажет, что чужую вещь надо обязательно вернуть. Именно так поступают порядочные люди. Но почему-то, когда папа забыл телефон в магазине на прилавке, порядочные люди нам его не вернули.

Мама вертит в руках мобильник и не знает, что с ним делать, как посмотреть последние вызовы, если он не реагирует ни на какие кнопки. Она вообще с техникой не особенно дружит. Я радуюсь, что догадалась его выключить. Теперь до прихода папы у меня есть время, чтобы вытащить сим-карту. Тогда уже точно звонить будет некому, и классный плоский смартфон останется у меня.

Никита

Я вынимаю электронный градусник из-под мышки и тоскливо вздыхаю: тридцать семь и восемь. Снова поднимается. Скоро мама начнет бегать вокруг меня, совать мне таблетки, горячее молоко и класть мокрые компрессы на мой лоб. Уже шестой день так. Температура падает часа на два, а потом опять подскакивает почти до сорока. Горло горит огнем, глотать невозможно. Это моя «любимая» ангина активировалась. Я никогда ничем не болею, кроме ангины раз в год, но зато этот «раз» и вспоминаю весь год с содроганием. Две недели в постели, с высоченной температурой и дикой болью в горле. Голова гудит, глаза ломит, делать ничего не могу – ни читать, ни в компьютер играть, ни телевизор смотреть. Даже есть толком не могу, потому что больно, да и не хочется. Поэтому я болеть не люблю, как другие. Лучше уж в школу ходить, лишь бы чувствовать себя нормально.

Я свалился с температурой в воскресенье, когда мы приехали от папиного друга. А сегодня уже суббота, получается, что я провалялся целую неделю. За эту неделю я даже Егора не видел, его ко мне не пускали, да мне и не до него было. Я и на эсэмэски отвечать не мог – так мне было плохо. Но сегодня немного легче. Я даже могу сидеть в постели и болтать по телефону с Егором, который только что вернулся из школы.

– Ну как ты там, жив еще? – весело кричит он в трубку.

– Кажется, да, – хриплю я. – Но не уверен.

– К тебе уже можно?

– Скорее всего, нет. Мама ко мне никого не пускает. Даже Маринку к бабушке увезла, чтобы я ее не заразил.

– А я бы с удовольствием заразился. Так хочется поболеть чуток!

– Тебе не понравится, – вздыхаю я. Он смеется. Я представляю, как он сейчас ходит по комнате взад и вперед и держит трубку возле уха. Он всегда ходит по комнате, когда разговаривает по телефону. А другой рукой, в которой нет телефона, он вертит какой-нибудь предмет, ручку или карандаш. Что попадется на столе в тот момент, когда он начал говорить. Я пытаюсь угадать, что он вертит в руках сейчас, и чувствую, как я по нему соскучился. С каким удовольствием я сейчас посидел бы с ним у компьютера или посмотрел фильм в кинотеатре! Или просто походил по улице и поболтал. А вместо этого должен лежать в постели и давиться горячим молоком и липовым отваром.

– Расскажи, как там у вас, – прошу я.

– Где? В школе? Да все так же, – говорит Егор. – Что там может измениться?

Мне очень хочется спросить, как там Ангелина. Ее я тоже не видел неделю. Но не могу же я спрашивать про нее у Егора. Как я объясню, почему меня это интересует?

– Как ваш побег? – спрашиваю я. – Получился?

– Не-а, – беспечно говорит он. – Нас накрыли через десять минут.

– Как?

– Вот так. Сидим мы такие в «джунглях», в беседке, ну, там, где высокие елки…

– Ну?

– И вдруг сразу с двух сторон появляются охранник и физрук! И говорят: ну что, голуби, попались! Полетели обратно в голубятню. Построили нас и повели к директору. Как она бесилась, ты не представляешь! Расформирую, говорит, класс! Все в другие школы пойдете. Всех родителей вызывали. А мама у меня как ругалась! Если бы не Андрей, убила бы на фиг.

– А как же вас нашли?

– Не знаю, – как-то неуверенно говорит Егор. – В окно, наверно, видели, как мы через двор бежали. Ну и поняли, что в парке надо искать.