А может быть, Ангелина еще есть? Она ведь ничего не знает. Надо найти ее и сказать, что билеты были у меня. Она поверит и останется со мной…
Нет, невозможно.
Невозможно снова предать Кита…
Я вылезаю из душа, заворачиваюсь в большой банный халат Андрея. Иду на кухню. Я еле переставляю ноги, как будто у меня еще и на каждой ноге по гире. Сажусь за стол, подпираю голову руками. Андрей ставит передо мной чашку и банку с медом.
– Пей, – говорит он. – И рассказывай. Пока женских ушей нет.
Это он про маму, которая сейчас на работе.
Я хочу ему ответить, что все в порядке, но мне так плохо сейчас… Гиря на шее превращается в огромную бетонную плиту и хочет раздавить меня в лепешку.
Неожиданно для себя я начинаю говорить.
Я рассказываю ему все. Даже про супермаркет и шоколадный батончик. Даже про Кита и ворованные билеты.
Даже про Ангелину.
Андрей слушает внимательно и серьезно. И ни разу не перебивает. И не отмахивается, как мама. И не говорит, что это все глупости и все наладится само собой, стоит только улыбнуться.
Я говорю и чувствую, что моя бетонная плита становится легче. Совсем чуть-чуть, но все-таки легче. Уже получается глубоко вздохнуть, и зубы стучат не так сильно. И ложка в руке не ходит ходуном, а размешивает мед в чае.
Андрей долго молчит. Я от него ничего не жду. Рассказал и рассказал. Что я, маленький, чтобы всерьез верить, что он может вернуть мне Кита? Или Ангелину. Или обоих.
– Егор, – говорит наконец Андрей. – А может, надо спросить девочку, с кем она хочет дружить?
– Да со мной, – устало говорю я. – Я спрашивал.
– А зачем ты тогда соревнуешься с Никитой? Зачем это бесполезное соперничество и борьба не на жизнь, а на смерть?
– Да говорил я ему! А он баран упертый и ничего не хочет понимать!
– Не ты должен ему сказать, а она.
– Она не скажет.
– Почему?
– Она не хочет его обижать. Ей его жалко.
– Да? И поэтому она спокойно смотрит, как вы враждуете?
Андрей пристально смотрит на меня. Я пью чай и думаю, что он как-то все неправильно понимает про Ангелину. Но что именно неправильно, я не могу ему объяснить.
– Ну, про девчонок этого возраста я ничего не могу сказать, – снова говорит Андрей. – Я в школе ни с кем из них не дружил, стеснительный был. Первый раз влюбился в армии, в продавщицу из магазина. Но она была уже взрослая.
Я слабо улыбаюсь. Невозможно поверить. Андрей – и вдруг стеснительный!
– И вот что я тебе скажу, – продолжает он. – Может быть, по-взрослому, но по-другому я не умею. Если женщина любит по-настоящему, она любит только одного. И ей все равно, обижается второй или нет. Ей главное – чтобы тот, первый, ее тоже любил. И она для этого все сделает. Так уж они устроены, эти женщины.
Я поднимаю на него глаза. Я не понимаю, что он хочет сказать. И он это видит.
– Как зовут эту девочку? – спрашивает Андрей.
Мне не хочется называть ее имя. И я говорю:
– Ожегова.
– А вторую? Ту, которую ты ударил рюкзаком?
– Мальцева. А при чем тут она?
– Представь, что они обе хотят с тобой дружить. Кого ты выберешь?
– Ангелину, конечно! На фиг мне эта Мальцева? – вскрикиваю я и тут же осекаюсь. Все-таки проболтался! Но Андрей будто не замечает этого.
– Если ты выберешь Ожегову, Мальцева обидится.
– Да мне плевать на нее.
– Может быть, лучше сказать им: разбирайтесь сами? Соревнуйтесь, воруйте, убивайте друг друга. А я буду дружить – с той, кто останется в живых. А, Егор? Интересно же посмотреть, как они таскают друг друга за косы.
– Андрей! – возмущаюсь я. – Ну что ты, в самом деле? Ты не понимаешь… Все совсем не так!
– Все именно так, – говорит Андрей. – Если тебе не нужна Мальцева, ты просто не будешь с ней дружить. А если тебе нравится Ожегова, ты не допустишь, чтобы из-за тебя она делала гадости, дралась и ссорилась с подругами. Когда человек тебе дорог, ты его оберегаешь от неприятностей. Разве нет?
Я молчу и смотрю в чашку с чаем.
– А теперь подумай и ответь себе на один простой вопрос: с кем на самом деле хочет дружить ваша Ангелина?
Я сердито швыряю на стол ложку, вскакиваю и бегу в свою комнату. Там бросаюсь на кровать и закрываю глаза. Ну Андрей! Зря я ему все рассказал. Как он смог все так запутать? Просто наизнанку все вывернул. Он же ничего не понимает в девчонках, он сам признался. У девчонок все по-другому, и сами они другие. Их вообще сложно понять. А Ангелина отличается от всех. Она необыкновенная. Как можно ее сравнивать с простыми девчонками?
Нет, Андрей неправ.
Но этот его «простой вопрос» все же не дает покоя. «С кем на самом деле хочет дружить ваша Ангелина?»
И правда, с кем?
Это самые долгие каникулы в моей жизни. Мне кажется, они даже длиннее, чем летние. Время будто остановилось. Один день тянется бесконечно. Я жду и жду вечера, а он никак не наступает. Я хочу уснуть и проснуться через месяц. Или через год. Или через три.
Или вообще не просыпаться.
Я теперь совсем один. «Моя пустота» стала еще шире. Вокруг меня безвоздушное пространство, в котором нет ничего и никого. Ни Егора, ни Ангелины… Ни мамы с папой. Со мной никто не хочет общаться. С Егором мы давно враги. Ангелина просто пропала. Не отвечает на звонки, не появляется на своей страничке «ВКонтакте». Я даже вычислил, где она живет, и несколько раз приходил и звонил ей в дверь. Но дома никого нет. Никогда нет, ни утром, ни вечером. Если она куда-то уехала, почему не сказала мне?
Наверное, она теперь дружит только с Егором и они вместе от меня прячутся.
Мама и папа от меня отвернулись. Из-за того случая с билетами. Я сразу же признался, когда пришел в пятницу мокрый и в грязи. Мне было уже все равно, что со мной сделают. Только объяснить не смог, зачем я это сделал, просто молчал, и все. Со мной ничего не сделали, только мама плакала весь вечер. Я не понял почему. Наверное, она очень хотела попасть на концерт.