А утром я заметил, что со мной никто не разговаривает. За столом все молчат, перед телевизором молчат. Меня не просят мыть посуду, ходить в магазин, убирать в комнате. Даже когда я выхожу из дома, никто не спрашивает, куда я пошел. И так несколько дней. Общаться я могу только с ноутбуком.
Люди в интернете подсказывают мне, что я «в игноре». От слова «игнорировать» – умышленно не замечать. Мне плохо в этом «игноре», душно и тоскливо. Но как из него выбраться, я не знаю.
Я тупо сижу в своей комнате без дела и жду конца каникул. И сам не понимаю зачем. Ведь тогда придется идти в школу и смотреть на Егора с Ангелиной. Я не смогу. Я сойду с ума. Может, мне перейти в другую школу? Может, если их не видеть, станет легче?
Когда дома сидеть совсем невмоготу, я слоняюсь по улице. По двору, по парку, по магазинам. Там есть люди, и я уже как будто не один.
И вдруг уже в самом конце каникул, в субботу, я встречаю Ангелину в парке. Я даже не удивляюсь. И радости никакой нет. Как будто у меня пропали все чувства разом. Я вообще ничего не чувствую. Это так странно – не чувствовать ничего.
Солнцу уже не взойтиИ не раскрасить цветы… —
всплывают с таким трудом забытые строчки.
Ангелина в другой одежде, с другой прической и как будто бы стала выше. Никак не пойму, что в ней изменилось. Но изменилось, это точно. Какая-то она взрослая и чужая. Это уже не моя Лина.
И никуда не уйтиМне от моей пустоты…
Рядом с ней идет Мальцева. Вот тут я бы точно удивился, если бы мог. Они же терпеть друг друга не могут.
– Привет, – говорит Ангелина как ни в чем не бывало.
– Почему ты не пришла на концерт? – спрашиваю я.
– Дела были, – отмахивается она. – А что, кто-то победил?
– Нет, никто.
– Значит, правильно, что не пришла. Ну ладно, мне идти нужно. Ир, пойдем.
Они вдвоем идут мимо меня. Я провожаю их взглядом.
– Ангелина! – вырывается у меня.
Она оборачивается.
– Ну что еще?
– Хочешь, я сейчас залезу на колокольню? Вон там, за стадионом.
Я показываю рукой на верхушку башни из красного кирпича, которая возвышается над деревьями. Это старая заброшенная колокольня. Мы несколько раз залезали с Егором на предпоследний ярус, оттуда очень красивый вид, весь наш район как на ладони. Правда, она сильно разрушена внутри, и забираться туда по обломкам лестниц и перил небезопасно. Но нас с ним это не останавливало.
– Ну залезь, – пожимает плечами Ангелина, – если охота.
– Обещай, что, если залезу, ты бросишь Егора.
Они с Мальцевой почему-то переглядываются.
– Ладно, обещаю, – говорит Ангелина. – А как ты докажешь, что ты там был? Я с тобой не пойду.
– А я… я позвоню в колокол, – говорю я. – Ты услышишь.
– Белоусов, ты ненормальный?! – вскрикивает Мальцева. – Он же на самом верху. От тебя мокрого места не останется.
– А пусть позвонит. – Ангелина берет ее под руку. – Звони, Никита, звони, я буду ждать… колокольного звона.
И они уходят от меня по дорожке. Сухие листья шуршат у них под ногами, и в этом шорохе мне чудится насмешливое хихиканье.
– Я буду ждать колокольного звона, – говорю я, и мы с Мальцевой уходим.
Ну что за детский сад! На колокольню он залезет. Тоже мне подвиг. На эту колокольню все пацаны лазят, а потом хвастаются друг перед дружкой: ой, какой я крутой, я на третий ярус забрался! А я на четвертый! Только до колокола никто не добирался. Говорят, что это невозможно. Я здесь уже два месяца живу, что-то ни разу колокола не слышала. А Белоусов вдруг позвонит в него. Взлететь, что ли, он туда собрался?
И надо же было на него нарваться именно сейчас! И без него голова кругом. Еле-еле Мальцеву уломала помочь мне. Сама до сих пор не верю: Мальцева мне помогает.
Уже целую неделю я встречаюсь с Максом. По-настоящему, по-взрослому. Это та-ак круто! Совсем не то что дружить с мелюзгой из пятого «Д». Что он них можно ждать? Шоколадки, яблоки, жвачки? Ну ладно, один букет цветов от Белоусова. И то пришлось тогда оставить его в кабинете литературы, в вазе на учительском столе. Не могла же я заявиться домой с огромным букетом роз! Мама бы мне такой разнос устроила, что держись.
А с Максом у нас настоящие свидания. Встречаемся мы днем, пока папа на работе. Макс водит меня в кино, в кафе, на каток в торговом центре. Подарков, правда, еще не дарил, но зато пригласил к себе на вечеринку в эту субботу. Сказал, что будет несколько парней и девчонок из его класса и из параллельного. Как хорошо, что он учится не в нашей школе, а в гимназии в центре города! И меня никто из его одноклассников точно не узнает. Вот был бы номер, если бы они поняли, что в их взрослую компанию затесалась пятиклассница! Даже представить страшно.
Я соглашаюсь прийти к нему на вечеринку, а сама начинаю судорожно прикидывать, где мне взять косметику на субботний вечер. Да и не только косметику – еще и лак для ногтей, и какие-нибудь модные вещи. Без всего этого девчонки-восьмиклассницы сразу меня вычислят. И вторая проблема – мама. Она звонила, сказала, что приезжает как раз в субботу вечером. Я ломаю голову, как устроить так, чтобы и на вечеринку попасть, и маму не рассердить.
Я звоню маме и на субботу отпрашиваюсь у нее к подруге на день рождения, до одиннадцати часов. Говорю, что до дома меня проводят ее родители. Мама долго думает, целых полтора дня, потом разрешает мне пойти. Но ставит два условия. Во-первых, я должна вернуться к десяти, во-вторых, мама подруги должна зайти к нам домой и лично показаться нашему папе.
Я в замешательстве. Где я возьму маму подруги, если и самой подруги у меня нет? Может, я и уговорила бы какую-нибудь одноклассницу помочь мне отпроситься у папы. Например, Ксюшу Попову, которая вообще не участвует в классных разборках и относится ко мне нормально. Вернее, совсем никак не относится, я с ней за два месяца ни разу не разговаривала. Но главная проблема в том, что у нас каникулы, и я не вижу никого из одноклассниц. И не знаю, где они живут. Впрочем, одну знаю. Это Мальцева. Именно ее дом находится прямо напротив школы, и я часто вижу, в какой подъезд она входит. Кстати, у нее можно было бы разжиться косметикой и всем остальным. Но как обратиться за помощью к своему злейшему врагу?